Гейман Нил / Американские боги (чей перевод на ModernLib ?)
ГЛАВА ПЕРВАЯ
он был высоким и широкоплечим

– Тебе тридцать два года?
– Да, сэр.
– Выглядишь ты моложе.

- Что ты за человек? Латинос? Цыган?
– Не знаю, сэр. Может быть.
– Может, у тебя в роду ниггеры. У тебя есть в роду ниггеры, Тень?
– Возможно, сэр. – Расправив плечи, Тень глядел прямо перед собой, сосредоточиваясь на том, чтобы не дать охраннику себя спровоцировать.
– Да? А вот меня от тебя жуть берет.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
(встреча с Сэм)
– М-м-м-м. В тебе есть индейская кровь?
– Понятия не имею.
– Ты просто так выглядел, вот и все.

– Ты уверен, что в твоем роду не было индейцев?
– Сам не знаю. Возможно. Я мало что знаю о моем отце. Но будь он американским индейцем, мама бы мне сказала. Может быть.
(т.е. мама не индейских кровей?)


ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Ребенком Тень был маленьким для своего возраста, сплошь колени и локти. На единственной детской фотографии Тени, которая понравилась Лоре настолько, что она вставила ее в рамку, был изображен серьезный парнишка со спутанными волосами и темными глазами, стоявший возле стола, с горкой заваленного пирогами и печеньем. Тень полагал, что снимок сделали на каком-то рождественском празднике в посольстве, поскольку одет он был в лучший костюмчик с галстуком-бабочкой.

Вырос он неожиданно быстро. На тринадцатом году его жизни весной местные мальчишки задирали его, провоцировали на драки, в которых, как они знали, ему было не победить, и после драк Тень убегал, рассерженный и зачастую плачущий, в туалет, чтобы смыть с лица кровь или грязь, прежде чем их увидят. Потом наступило лето, длинное и роскошное его тринадцатое лето, которое он провел, держась подальше от ребят крупнее его: плавал в местном бассейне и читал возле него библиотечные книги. В начале лета он едва держался на плаву. К концу августа он переплывал бассейн из конца в конец легким свободным кролем, прыгал с высокого трамплина и приобрел темно-коричневый загар от воды и солнца. В сентябре, вернувшись в школу, он обнаружил, что мальчишки, отравлявшие ему жизнь, – оказывается, мелкие слабосильные дети и теперь не могут обидеть его. Тем двоим, кто попытался это сделать, он преподал урок хороших манер, тяжкий, быстрый и болезненный. Тогда и он сам был вынужден переоценить себя: он не мог уже более оставаться тихим ребенком, который изо всех сил пытается неприметно держаться позади. Для этого он стал слишком большим, слишком бросался в глаза. К концу года он уже был в команде пловцов и в команде тяжеловесов, и тренер уговаривал его пойти в секцию триатлона. Ему нравилось быть большим и сильным. Это давало ему чувство себя. Он был робким, тихим книжным мальчиком, и это было болезненно; теперь он стал тупым здоровяком, и никто не ожидал от него ничего большего, кроме как перенести диван из одной комнаты в другую.

Грязнющие лапы Суини вцепились в плечи Тени, бледно-голубые глаза поймали его взгляд. Слезы прочертили дорожки в грязи на щеках ирландца.
– Дерьмо, – сказал он наконец, и на Тень пахнуло табаком, прокисшим пивом и пьяным потом. – Ты говоришь правду, засранец. Отдал щедро и по собственной воле. Будь прокляты твои светлые глаза, ты ее, черт побери, отдал! (глаза - светлые?)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
(после поездки в Лас-Вегас)
Тень почувствовал, как по всему телу у него побежали мурашки. Он словно видел, как приоткрылась дверь в иное измерение, в дальние миры, где повешенные раскачивались на перекрестках дорог, где ведьмы визжали в ночном небе.
– Лора, – все, что сказал он.
Повернувшись к Тени, Среда уставился в светло-серые глаза спутника.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
– А как еще, черт побери, я могу выглядеть? – любезно поинтересовалась она. – И вообще ты лжец. Новый Орлеан был ужасной ошибкой, я набрала там целых тридцать фунтов. Клянусь. Я поняла, что надо поскорей уезжать, когда начала ходить вразвалку. У меня ляжки при ходьбе друг о друга трутся. Можешь себе такое представить? – Последняя фраза была обращена к Тени. Он понятия не имел, как ему на это отвечать, и почувствовал, как весь заливается жаркой краской. – Ну надо же, он покраснел! Среда, мой милый, ты привел мне человека, умеющего краснеть! Какое чудо, какой подарок! Как его звать?
– Это Тень, – сказал Среда, по всей видимости, наслаждавшийся стеснением Тени. – Тень, поздоровайся с Белой.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Они стояли на середине склона пологого холма. Сырой туман развеялся, день был прохладным и солнечным, небо – отмытым и голубым. У подножия холма вилась гравиевая дорога, по которой катил, подскакивая, будто детская машинка, красный фургончик. Клубы дыма валили из трубы домика неподалеку. Выглядел дом так, как будто лет тридцать назад кто-то бросил здесь жилой прицеп-трейлер, к которому пристроили потом несколько навесов. Видавший виды остов не раз чинили, подлатывали и расширяли.
Когда они подошли к двери, та отворилась и на пороге появился средних лет мужчина с проницательным взглядом и ртом, будто шрам от удара ножом.
– Эва, – сказал хозяин дома, – я слышал, двое белых едут меня повидать. Двое белых в «виннебаго». Я слышал, они потерялись, как всегда теряются белые, если не понавешают повсюду вывесок и указателей. А теперь поглядите только на двух бедняг у меня под дверью. Вы знаете, что вы на землях дакота?
Волосы у него были седые и длинные.
– С каких это пор ты дакота, старый пройдоха? – спросил Среда. Теперь он одет был в щегольское пальто и шапку-ушанку, и Тени трудно стало поверить, что еще несколько минут назад под звездами он был облачен в широкополую шляпу и потрепанный плащ. – Слушай, Виски Джек, я умираю с голоду, а мой друг только что выблевал завтрак. Не пригласишь нас войти?
Виски Джек поскреб под мышкой. Одет он был в светлые джинсы и нижнюю рубаху цвета седины. На ногах у него были мокасины, но холода он как будто не замечал.
– Мне здесь нравится, – наконец сказал он. – Входите, белые люди, потерявшие свой «виннебаго».

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
На больничной койке снова умирала его мать, как она умирала, когда ему было шестнадцать, и да, вот и он сам, крупный, неловкий шестнадцатилетний подросток с прыщами на кофейно-сливочной коже, сидит подле нее и, не в силах смотреть на больную, читает толстую книгу. Интересно, что это за книга? Тень обошел больничную койку, чтобы рассмотреть ее поближе. Он стоял между койкой и стулом, переводя взгляд с одной на другого, с умирающей женщины – на взрослого мальчика, сгорбившегося, уткнувшего нос в «Радугу тяготения», в попытке убежать от смерти матери в Лондон времен блицкрига. Но выдуманное безумие книги не было ни убежищем, ни оправданием.
Глаза матери закрыты: подаренный морфином покой. То, что она считала просто еще одном кризом серповидно-клеточной анемии, новым болевым приступом, который следовало перетерпеть, оказалось, как они слишком поздно узнали, лимфомой. Ее кожа приобрела серовато-лимонный оттенок. Ей было тридцать пять, но выглядела она много старше. (факторы риска заболевания: Генетические нарушения: для возникновения заболевания дефектный ген должен быть унаследован от обоих родителей; Раса: негры к югу от Сахары; Этническая принадлежность: греки, итальянцы, и люди из некоторых частей Индии, Центральной и Южной Америки, Аравийского полуострова).

Сначала он увидел мать и глазам своим не поверил, как же она юна! Ей, похоже, нет еще и двадцати пяти. Квартира, еще одно наемное посольское жилье где-то в Северной Европе, значит, мать еще не уволили по болезни. Он оглядывается по сторонам в поисках какой-нибудь зацепки и видит самого себя: крохотная козявка с огромными светло-серыми глазами и темными волосами. Они ссорятся. Даже не слыша слов, Тень знает из-за чего: в конце концов, они всегда ссорились из-за одного и того же, и только из-за этого.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Она поцеловала его щеку, его лоб.
– Давай же, – тихонько сказала Белая. – Пора вставать. Уже началось. Не хочешь же ты пропустить представление.
Дрогнув, поднялись веки, и на женщину уставились серые – цвета вечера – глаза.


ПОСТСКРИПТУМ
Многие женщины, которых он видел на улице, казались ему очень красивыми: все высокие и белокожие. Такую красоту ценил Среда. Тень недоумевал, что привлекло Среду в его матери, которая, пусть и красавица, не была ни высокой, ни белокурой.



ПОВЕЛИТЕЛЬ ГОРНОЙ ДОЛИНЫ новелла из цикла «Американские боги»
The Monarch of the Glen
Перевод. А. Комаринец
2007
Глава третья
Тут она впервые его коснулась: положила белый-пребелый палец на тыльную сторону его темной ладони.